Было неприятно наблюдать, как сыпется голубиное дерьмо и ржавчина с подошв кед незнакомца. Но чего уж, подмету. И заварю люк, наверное.

— Ты извини, насорил, — стал смущаться гость, — я уберу.

— Да не надо, — заскромничал я. Чего я заскромничал? Надо было дать ему веник в зубы… А хотя, откуда у меня веник? Я его так и не купил.

— Ты родственник Палыча, — стараясь максимально съежиться под моим неприязненным взглядом, спросил гость, зачем-то поочередно поднимая ноги (наверно еще больше хотел насорить, гад!).

— Не знаю никакого Палыча, — ответил я. — Может раньше кто тут жил. Я вчера только въехал.

— А-а, — понимающе воскликнул гость. — То-то я смотрю, чайник появился. Палыч был истинным ретроградом — чай в кастрюльке варил. А ты и про люк ничего не знаешь, да?

— Чего там знать, люк да люк.

— Не, ну, понятно, — смутился гость. — Я в том плане, что только у тебя и у меня люки такие есть. Есть еще служебный, через подъезд, но там такой амбарный замок весит — хрен сорвешь, а у кого ключ, уже никто не помнит. Даже ТСЖэшники и прочие спутниковые зомби через наши люки ходят. В основном, конечно, через Палыча… Я хочу сказать, через твой. Теперь же это твой?

Прелесть!

— Вот, — продолжил гость. — Но зато можно на крышу в любое время. Там очень красиво, особенно летом.

— Учту, — мрачно ответил я.

— Вот, да. — Замялся гость, явно желая еще что-то сказать. — Если что, заходи. Как крышный брат к крышному брату.

Крышный брат!

— Вот. Меня, кстати, Сокол зовут. То есть, не Сокол, конечно, Виктор. Но фамилия Соколов. Вот. Поэтому все так и зовут. Вот. Мне нравится. Тоже меня так зови. Если хочешь.

— Роман, — представился я и мы мужественно, серьезно глядя друг другу в глаза, пожали руки.

— Приятно, — сразу улыбнулся голливудской улыбкой Сокол, и еще немного потряс мою руку. — Ну, я пойду, а то опять все краски вынюхают. Шучу. Ты заходи. В любое время. Я ночами не сплю почти. А… только утром не заходи. Ну, то есть, заходи… только я сплю утром.

Я смотрел на этого высокого плечистого парня и не понимал — откуда столько неуверенности. Он был выше меня как минимум на пол головы, да и чисто внешне… я бы не хотел с ним драться. Не потому что я трус, просто я реалист. Зачем драться, если ты очевидно отхватишь? Если бы я, конечно, воспользовался неожиданностью и термосом, который стоял на подоконнике… У мужчин много чего проносится в голове, когда на их территорию вторгается другой мужчина.

— Я постараюсь утром не беспокоить, — заверил я Сокола, подумав про себя, что и в другое время, пожалуй, буду придерживаться той же политики. А люк завтра же заварю. Нахрен!

— Договорились, — обрадовался чему-то гость и, еще раз широко улыбнувшись, раздражающе ровными зубами, наконец-то покинул мою квартиру.

Оставшись в одиночестве, я снова поднялся к люку, засунул гвоздь в петлю, убрал за холодильник деревянную лестницу и закурил. Хотел бы я, конечно, не курить. Так и пропустят быстрее. Но что поделаешь, я курю.

Покурив, затушил окурок в пепельнице, смел мусор, упавший с крыши, прямо под мойку подошвой кроссовка, поставил чайник.

Чего я жду? Либо я делаю обстоятельства, либо они меня. Если я не займусь делом, на меня так и будут сыпаться неожиданности, пока не вытянут все время и ресурсы. Надо начинать.

Глава 3

Чайник вскипел. Я принес на кухню свой ноут, навел чаю, открыл текстовый редактор и набрал первые слова:

«В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой…»

Не, ну а что? Кто как расписывается.

Нет, первые слова были такие:

«Вечером почти всегда показывали боевики. Это было любимое время дня для Андрея. Он устраивался на полу возле кресла отца, и, не отрываясь, наблюдал как окровавленные герои с неестественным, но очень правдоподобным звуком ломают друг другу кости. Отец часто засыпал под конец фильма, потому что фильмы показывали поздно, а экшен за полтора часа только утомлял. Но все равно, это было удивительно и захватывающе — наблюдать за чужими жизнями. Не драки и погони восхищали Андрея, но музыка, атмосфера, красивые люди, красивые города. Почему-то действия в фильмах всегда происходили под солнцем, словно не было в тех волшебных странах другой погоды. И это захватывало и манило, особенно на контрасте с болотной грязью двора за окном. А еще в этих фильмах были красивые девушки, которые тринадцатилетнего Андрея уже очень даже интересовали. Отца они тоже интересовали. И когда очередная пышногрудая красотка появлялась на экране, особенно в постельной сцене, которых хватало в таких фильмам, любые комментарии по сюжету прекращались, атмосфера наполнялась напряженно-смущенным интересом. К счастью, мама Андрея не любила подобные фильмы, предпочитая в это время почитать хорошую книжку в другой комнате. После просмотра, Андрей шел спать на свой тесный диван, проигрывая перед сном в уме только что увиденную историю.

Как часто он представлял себя на месте главных героев. Героев, своей крутостью и уверенностью поражающих всех, героев перед которыми сами стелились красотки, героев, которым все было подвластно. Как часто Андрей мечтал, что вот так же, как „Кобра“ он войдет в свой класс, в темных очках и кольтом сорок пятого калибра, со спичкой в зубах и надменной улыбкой. И, конечно же, сразу он станет „крутым пацаном“, и даже местные хулиганы его начнут уважать, а самые красивые девочки будут искать внимания. На следующий же день, он старался подражать героям, копируя походку, фразы, улыбку. Только вот все равно, он совсем не выглядел круто. А спичка в зубах, так и вовсе глупо смотрелась. Андрей понял, что подражать — не интересно. Ведь это все внешние проявления, которые работают только когда за ними действительно что-то стоит. Вряд ли бы Андрей смог убить человека одним ударом, и уж тем более раскидать целую толпу. Он знал, что драка в кино, это совсем не то, что в жизни. В жизни, главное не улыбка со спичкой в зубах, а то как ты держишь удар, как не боишься начать и получить, как контролируешь свои дрожащие колени, и боишься показать слезы, которые сами вырываются наружу, когда ты вытираешь кровавые сопли.

Он, как и все в его классе, ходил на модное каратэ. К сожалению, чего-то путного их тренер дать не мог, заставляя делать бесконечные ката. А пацанам хотелось реальных боев, как в кино, с